Центрально-Азиатская экспедиция Николая Рериха

Центрально-Азиатская экспедиция Николая Рериха

Центрально-Азиатская экспедиция стала главным свершением в жизни Н.К. Рериха. Вся его жизнь до экспедиции была подготовкой к ней, вся последующая – работой над ее результатами.

Центрально-Азиатская экспедиция была проведена с 1923 по 1928 год Николаем, Юрием и Еленой Рерих.

Рерих Николай Константинович (1874–1947), русский художник, ученый, философ, писатель, путешественник, общественный деятель.	Рерих Елена Ивановна (1879–1955), русский философ, писатель, создатель книг Учения Живой Этики, жена Н.К. Рериха.	Рерих Юрий Николаевич (1902–1960), ученый-­востоковед, лингвист, старший сын Н.К. и Е.И. Рерихов. После окончания экспедиции возглавил Институт Гималайских исследований «Урусвати», основанный в 1928 г. в Дарджилинге.

Караван Центрально-Азиатской экспедиции 1925 – 1928 гг

Караван экспедиции, выйдя из Индии, прошел через Сикким, Кашмир, Ладакх, Синьцзян (Китайский Туркестан), Джунгарию, Россию (Москва, Сибирь, Алтай), Монголию, Цайдам, Тибет и вновь вернулся в Индию.
В пути по Сиккиму к основному составу экспедиции временно присоединялись Святослав Рерих, лама Лобзанг Мингюр Дордже, тибетский генерал Ладен-Ла, ламы Рамзана и Церинг, а во время поездки на Алтай — члены американских обществ Рериха: З. Г. Фосдик и М. М. Лихтман. Для путешествия по Тибету Рерихом были приглашены доктор К. Н. Рябинин, заведующий транспортом П. К. Портнягин, начальник охраны полковник Н. В. Кордашевский, заведующий хозяйством А. А. Голубин. Елену Рерих сопровождали сёстры Л. М. и И. М. Богдановы. В состав каравана также входили конвой экспедиции, тибетец Кончог и бурят Д. Цыримпилов. Удивителен маршрут, которым прошла эта экспедиция по высочайшим горам, необъятным пустыням и бескрайним степям Азии.

Карта Центрально-Азиатской экспедиции Н.К. Рериха

«Никакой музей, – записал художник в одном из своих экспедиционных дневников, – никакая книга не дадут право изображать Азию и всякие другие страны, если вы не видели их своими глазами, если на месте не сделали хотя бы памятных заметок. Убедительность, это магическое качество творчества, необъяснимое словами, создается лишь наслоением истинных впечатлений действительности».

Рерихи описывали цели и задачи своей экспедиции следующим образом:

«Кроме художественных задач, в нашей экспедиции мы имели в виду ознакомиться с положением памятников древностей Центральной Азии, наблюдать современное состояние религии, обычаев и отметить следы великого переселения народов. Эта последняя задача издавна была близка мне». (Н. К. Рерих, «Сердце Азии»)

«Главной целью экспедиции было создание живописной панорамы земель и народов Внутренней Азии. Пятьсот полотен Н. К. Рериха <…> являются одним из самых больших её достижений. Вторая задача экспедиции состояла в проведении археологической разведки, с тем, чтобы подготовить основу для дальнейших серьёзных исследований этих малоизученных районов Внутренней Азии. И наконец, большое значение мы предавали сбору этнографического и лингвистического материала, характеризующего древние культуры региона.» (Ю. Н. Рерих, «По тропам Срединной Азии»)

Рерихи во время экспедиции по Индии. 1923

Путешествие Рерихов по Азии началось в декабре 1923 года, когда семья Рерихов отправилась в Индию. В августе 1925 года экспедиция вышла из Шринагара и направилась в Ладакх. Через перевал Зоджи Ла экспедиция перешла Западные Гималаи и спустились в столицу Ладакха Лех.
19 сентября 1925 года экспедиция покинула Лех и прошла по горным цепям Каракорума через, по крайней мере, 8 горных перевалов, высота большинства которых около 5500 м. На перевалах Сасир и Сугет жестокие снежные бури практически остановили продвижение отряда. По прибытии в Хотан губернатор (даотай) Синьцзяна отказался принять китайские паспорта, выданные в Пекине, и экспедиция остановилась здесь на три месяца. Чтобы уладить дела с губернатором, пришлось посетить Урумчи. Далее экспедиция посетила Карашар, где посетила ставку торгоутского хана. Далее через пустыню и центр Турфанской впадины экспедиция отправилась по пути Урумчи — Чугучак по русской границе, считавшемуся опасным из-за частых нападений грабителей.
Наконец экспедиция повернула в Сибирь с заездом в Москву, затем маршрут пролёг через Ново-Николаевск и Бийск. На транссибирском экспрессе экспедиция достигла Верхнеудинска; затем на автомобиле отправилась в Улан-Батор, куда Рерихи прибыли 11 сентября 1926 года. Здесь экспедиция в здании русской постройки провела зиму 1926—1927 годов.

Николай Константинович Рерих с танкой Шамбалы в руках. Монголия, 1927 год

В апреле 1927 года экспедиция отправилась через юго-западную Гоби в Тибет. Все другие пути были блокированы бандами грабителей или китайскими войсками. Однако и переход через Гоби был опасен, поэтому Рерихи нанимают сильную охрану из монголов. В путь отправляются на пяти «доджах», потом на 46 верблюдах, и через месяц добираются до оазиса Шибочен в горах Наньшаня, на юге провинции Ганьсу. Этот путь примечателен тем, что по нему в 1904 году Далай-лама XIII бежал в Монголию. 4 мая экспедиция достигла гор Шара-Хулусун. Здесь за месяц до экспедиции был ограблен большой караван. Ночью экспедиция была обстреляна. Как выяснилось, это китайский караван принял лагерь экспедиции за разбойников и открыл огонь. 9 мая экспедиция вступила в район Мацзы-шаня, кишащий разбойниками. Многочисленные скелеты лошадей, верблюдов и людей, стрелянные гильзы говорили о высокой активности бандитов. Это было место обитания легендарного разбойника Джа-ламы.

Н.К.Рерих. Город Джа-ламы. Монголия
1927-1928

Экспедиция наткнулась на крепость Джа-ламы. Монголы из охраны наотрез отказались идти в неё. Пришлось Ю. Н. Рериху с несколькими членами экспедиции самим навестить крепость. Она оказалась покинутой. Позже несколько разбойников из отряда Джа-ламы в течение нескольких дней посещали лагерь, но так и не напали.

Н.К. Рерих. Легенда о Шамбале. 1932

28 июля, в долине реки Шарагол, к экспедиции присоединился вооружённый отряд полковника Кордашевского. Была сделана продолжительная стоянка, во время которой построен субурган в честь Шамбалы. Освящение субургана состоялось 7 августа в присутствии большого числа монголов и местных лам. 8 августа приехал со своей свитой главный лама Цайдама и также устроил службу, посвящённую Владыке Будде. На вопрос цайдамского ламы о целях путешествия в Тибет, писал в дневнике доктор Рябинин, «последовал ответ, что мы американцы и едем посольством от Западных буддистов, и что близко наступление времени Шамбалы».
Достигнув оазиса Шибочен в одной из горных долин Циляньшаня, Рерихи купили вьючных животных, продовольствие. В долине пришлось ждать до августа, так как караванный сезон кончился. 19 августа эксп. отправилась через цайдамские болота в Тибетское нагорье. Соляная пустыня Цайдама — одно из самых безлюдных мест в Центральной Азии. Из-за нехватки воды, чтобы её пересечь, необходимо было двигаться непрерывно 36 часов. В окрестностях перевала Элисун-дабан на караван напали бандиты, которые несколько дней следили за ним. Атака была отбита. Затем на вершине Нейжди-дабана было второе нападение, которое охрана эксп. также смогла отразить. 21 день эксп. двигалась через предгорья Тибета. По пути из Цайдама в Нагчу были пересечены большие горные хребты: Марко Поло, Кукушили, Дунгбуре и Тангла.
24 сентября экспедиция достигла границы Тибета. Ещё 30 дней путешественники двигались по территории Тибета, пока 6 октября в долине Шенди их не остановил большой отряд тибетского ополчения. Тибетский генерал после получения инструкций из Лхасы не дал экспедиции разрешение следовать дальше. Это был один из самых тяжёлых моментов в путешествии. Экспедицию продержали пять месяцев в снежном плену высоко в горах на плато Чантанг. Местным жителям не разрешали продавать еду, которую продавали в мизерном количестве сами тибетские власти. Путешественников застала в горах суровая тибетская зима. По словам Рериха, «об этом стоянии можно было бы написать целую книгу, полную грустных бытовых страниц». Из-за бескормицы из 110 животных каравана 90 погибли. Пятеро членов эксп. из местных скончались. Едва не умер полковник Кордашевский. Сильно подорвала здоровье Е. И. Рерих. Описание драматических событий во время зимовки погибающего каравана мы находим в книге Николая Рериха «Сердце Азии»: «Положение сделалось гибельным. Началась суровая зима, на пятнадцати тысячах высоты, с вихрями и снегами. Что и где произошло мы не могли решить, но письма, посылаемые нами Далай-ламе и губернатору в Нагчу, возвращались обратно, часто в изорванном виде. Нам было запрещено двигаться как вперед, так и назад, точно кто-то желал нашей гибели. Деньги наши кончались. Кончались лекарства, кончалась пища. На наших глазах погибал караван… Даже местные жители не выдерживали суровых условий. А ведь наш караван помещался в летних палатках, не приготовленных для зимовки на Чантанге, который считался наиболее суровой частью Азии».

Однако участники экспедиции не теряли присутствия духа. Научная работа не прерывалась ни на один день — исследовались ближайшие монастыри, древние захоронения кочевников, собирался этнографический материал. Несмотря на тяжелую зиму, удалось сохранить большинство коллекций, записей и картин. Лишь в марте 1928 года было получено долгожданное разрешение покинуть стоянку. Впереди был Восточный Тибет, совершенно неизученные области Трансгималаев и, наконец, Дарджилинг, откуда начинался путь экспедиции. Впечатления от увиденного и пережитого нашли отражение в последующие годы в сотнях живописных полотен Рериха.

Представляем картины, посвященные тибетскому отрезку маршрута Центрально-Азиатской экспедиции и стоянию на плато Чантанг — «Твердыня Тибета, 1932 года, «Тибет» 1933 года и «Чан-Танг. Северный Тибет» 1939 года.

Под конец экспедицию перевели в Нагчу и после месяца переговоров разрешили следовать в Индию. Экспедиция прошла по многим местам, никогда прежде не посещаемым европейцами или американцами, перевалила через стену Трансгималаев через перевал Сангмо-Бертик (высота около 20 000 футов = 6100 метров), через который проходил известный шведский исследователь Свен Гедин. Далее по течению реки Цангпо (Брахмапутра), через перевал Шару-ла в долину Понгчу эксп. прибыла в Сикким, в столицу Гангток. Всего протяжённость маршрута экспедиции составила около 6000 миль (около 10 000 км).
Николай Рерих описывал маршрут экспедиции в своей книге «Сердце Азии» следующим образом: «Основной маршрут экспедиции выразился в следующем обширном круге по серединной части Азии. Дарджилинг, монастыри Сиккима, Бенарес, Сарнат, Северный Пенджаб, Равалпинди, Кашмир, Ладак, Каракорум, Хотан, Яркенд, Кашгар, Аксу, Кучар, Карашар, Токсун, Турфанские области, Урумчи, Тянь-Шань, Козеунь, Зайсан, Иртыш, Новониколаевск, Бийск, Алтай, Ойротия, Верхнеудинск, Бурятия, Троицкосавск, Алтын-Булак, Урга, Юм-Бейсе, Анси-Джау, Шибочен, Наньшань, Шарагольчи, Цайдам, Нейджи, хребет Марко Поло, Кокушили, Дунгбуре, Нагчу, Шендза-Дзонг, Сага-Дзонг, Тингри-Дзонг (англ.)рус., Шекар-Дзонг, Кампа-Дзонг, Сепола, Ганток, Дарджилинг».

Центрально-Азиатская экспедиция Н.К. Рериха привлекает большое внимание ученых. Считается, что по уникальности маршрута и собранным материалам она по праву занимает особое место среди крупнейших экспедиций XX века. Были проведены археологические и этнографические исследования в неизученных частях Азии, найдены редкие манускрипты, собраны лингвистические материалы, произведения фольклора, сделаны описания местных обычаев, написаны книги («Сердце Азии», «Алтай — Гималаи»), создано около пятисот картин, на которых художник отобразил живописную панораму экспедиционного маршрута, начата серия полотен «Гималаи», созданы серии «Майтрея», «Сиккимский путь», «Его страна», «Учителя Востока» и др.

Затерянное же в Гималаях княжество Сикким стало первым этапом экспедиционного маршрута. Пройдя от Дарджилинга по руслу Рангита, небольшой экспедиционный отряд вошел в Сикким. Княжество представляло собой уникальную картину и в природном, и в культурном отношениях. Здесь на небольшой территории были представлены почти все климатические пояса нашей планеты, начиная от субтропического и кончая арктической зоной вечных снегов. «Разнообразен земной мир, – писал Рерих о Сиккиме. – Суровая лиственница стоит рядом с рододендроном. Все столпилось. И все это земное богатство уходит в синюю мглу гористой дали. Гряда облаков покрывает нахмуренную мглу. Странно, поражающе неожиданно, после этой законченной картины увидеть новое надоблачное строение. Поверх сумрака, поверх волн облачных сияют яркие снега. Бесконечно богато возносятся вершины ослепляющие, труднодоступные. Два отдельных мира, разделенные мглою».

Вход в храм, в котором состоялась в 1923 году
встреча Н.К. и Е.И. Рерихов с Учителем

На маршруте экспедиции лежали старинные монастыри: Пемаянцзе, Ташидинг, Сангачелинг, Дублинг. Николай Константинович подолгу беседовал с их настоятелями, встречался с ламами, отшельниками и мудрецами. Монастыри принадлежали секте красных шапок, высокие ламы которой считались хранителями древних тайных знаний. Легенды связывали источник этих знаний со священной Канченджангой, Горой пяти сокровищ. За легендами и мифами стояла какая-то неизвестная еще реальность. Но русский художник соприкоснулся с этой реальностью и отразил ее в своих сиккимских полотнах. Реальность была похожа на легенду. Окончательный маршрут Центрально-азиатской экспедиции был разработан здесь, в Сиккиме. Николай Константинович и Елена Ивановна, общаясь с мудрецами и хранителями тайных знаний, сумели четко определить цели экспедиции. «Кроме художественных задач, – отметил впоследствии Рерих, – в нашей экспедиции мы имели в виду ознакомиться с положением памятников древностей Центральной Азии, наблюдать современное состояние религии, обычаев и отметить следы великого переселения народов. Эта последняя задача издавна была близка мне».

Весной 1925 года Рерих с женой и старшим сыном Юрием Николаевичем, востоковедом, прибыли в Кашмир. В Сринагаре они остановились в старом английском отеле «Недоу». Однако большую часть своего времени проводили в поездках по княжеству. Первые впечатления от Кашмира были яркими и незабываемыми. «Здесь и Мартанд, и Авантипур, связанные с расцветом деятельности Авантисвамина. Здесь множество развалин храмов шестого, седьмого, восьмого веков, в которых части архитектуры поражают своим сходством с деталями романеска. Из буддийских памятников почти ничто не сохранилось в Кашмире, хотя здесь жили такие столпы старого буддизма, как Нагарджуна, Асвагоша, Ракхшита и многие другие… Здесь и трон Соломона, и на той же вершине храм, основание которого было заложено сыном царя Ашоки». В Кашмире на пути экспедиции возникли первые препятствия. Ее продвижению мешали.

Н.К. Рерих. Дзонг Ладака. 1925

С большим трудом было получено разрешение отправиться в Ладак. Из Сринагара в главный город Ладака Ле вела старинная караванная дорога. По ней в конце августа 1925 года экспедиция вошла в Ладак. «Пройдя ледяные мосты над гремящею рекою, прошли как бы в иную страну. И народ честнее, и ручьи здоровые, и травы целебные, камни многоцветные. И в самом воздухе добрость. Утром крепкие заморозки. В полдень ясный сухой жар. Скалы пурпурные и зеленоватые. Травы золотятся как богатые ковры. И недра гор, и приречный ил, и целебные ароматные злаки – все готово принести дары. Здесь возможны большие решения». В отличие от мусульманского Кашмира Ладак был буддийским. Здесь сохранилась основа древней традиционной культуры. Рерих зарисовывал и исследовал старинные крепости и монастыри, древние святилища и наскальные рисунки, неизвестные погребения и старинную одежду. Ле стоял на пересечении древних караванных путей. Сюда стекалась странствующая, кочевавшая и торговавшая Азия. Караваны везли товары из Индии, Китая, Тибета, Афганистана. Приходили ламы в красных одеяниях. Они торговали тибетскими реликвиями и талисманами. Мелькали черные и голубые тюрбаны балтов, степенно прогуливались по узким улочкам города длиннобородые аксакалы из Синьцзяна. Время от времени возникали странно и причудливо одетые хранители древних знаний. Отсюда вели пути в священную Лхасу и китайский Туркестан (часть китайской провинции Синьцзян). Над городом сверкали вечные снега Каракорума. Осенью того же года экспедиционный караван покинул Ле и направился к белоснежному хребту.

За Каракорумом кончались Гималаи и начиналась громадная древняя равнина, опаленная и иссушенная по краям великими пустынями Азии. За двенадцать дней экспедиция прошла пять перевалов. На ее пути было все: обледеневшие отвесные скалы и метели на перевалах; горная болезнь и жестокий мороз, при котором стыли руки и нельзя было ни рисовать, ни писать; тропы, усеянные костями погибших караванов; снегопады и пронизывающие ветры; сердечная недостаточность и лошади, срывающиеся в ледяные расселины. Когда прошли горы, в розовой мгле возникла великая пустыня Такламакан.

Н.К.Рерих. Такламакан (Такла-Макан) 1925

На китайском пограничном пункте у путешественников проверили паспорта. Засыпанная песком дорога вела на Хотан. Экспедиционный караван шел по Великому шелковому пути. Пустыня дышала жаром. По дороге попадались войлочные юрты киргизов, глинобитные домики, мазары, грязные и пыльные поселки. Рерих расспрашивал о древних городах, о буддийских храмах, некогда стоявших здесь. Но никто ничего о них не знал. Седобородые аксакалы качали головами и вздыхали.

В Синьцзяне было неспокойно, ползли слухи о произволе, чинимом хотанским амбанем. К середине октября экспедиция подошла к Хотану. Пыльный, шумный город производил удручающее впечатление. Ничего подходящего для стоянки найти не удалось. Расположились в саду, в самом центре города. Толпы любопытных бездельников, одетых в живописные лохмотья, осаждали прибывших. Они шумели, мешали отдыхать, не давали работать. Николай Константинович и Юрий Николаевич нанесли визит даотаю, хотанскому губернатору. Во время визита за их спинами стояли вооруженные охранники. Губернатор Ма, разыгрывая гостеприимного хозяина, вежливо улыбался и щурил узкие глаза. И было что-то двусмысленное и скользкое в этом губернаторском прищуре. Через несколько дней власти не признали китайского паспорта Рерихов и потребовали паспорт царской России. Отобрали оружие, запретили вести научную работу и рисовать. Солдаты пришли с обыском. Экспедицию фактически арестовали. Потянулись томительные дни ожидания и бесполезных переговоров. Телеграммы, которые посылал Рерих, сообщая о бедственном положении экспедиции, возвращались обратно.

Н.К.Рерих. Гроза над Хотаном 1945

Наступила зима. Снег покрыл унылые окрестности Хотана. «Надо суметь уехать. Несмотря на морозы надо ехать», – записал Николай Константинович в своем дневнике. Они наняли верблюдов, нашли проводников. Приготовили красно-желтое знамя с черной надписью: «Ло, американский художественный офицер». Но вырваться не удалось. Путешественники оказались узниками тупого даотая и невежественного жестокого амбаня. Наконец, с большим трудом Николаю Константиновичу удалось найти надежного человека и отправить с ним письмо советскому консулу в Кашгар. «Уважаемый господин консул! – писал он. – Из прилагаемых телеграмм Вы увидите, что наша экспедиция, о которой Вы уже могли слышать, терпит притеснения со стороны китайских властей Хотана. Мы уверены, что во имя культурной цели экспедиции Вы не откажете в своем просвещенном содействии. Не найдете ли возможным известить соответственно власти в Урумчи, а также послать прилагаемые телеграммы через Москву». Советский консул немедленно принял меры. Синьцзянский генерал-губернатор издал приказ об освобождении экспедиции. В конце января 1926 года экспедиция покинула Хотан и к февралю достигла стен Кашгара. После Кашгара вновь началась пустыня. Мерный ход каравана убаюкивал, навевал свободные широкие мысли. «Мы опять в пустыне. Опять вечерние пески лиловые, опять костры… На песке пестрые кошмы. Веселые языки пламени красно и смело несутся к бесконечно длинным вечерним тучам». Теперь путь вел на север. Туда, где через пустыни и горы протянулась заповедная граница. Рерих много думал о предстоящей встрече с Родиной. Он не представлял себе, какой она стала. Ночлеги были спокойными. Все как будто благоприятствовало им. И Николай Константинович снова находил для увиденного точные и образные слова. «Золотое, слегка притушенное солнце долго касалось зубцов дальних гор и ушло, оставив мягкий огневой столб. За этими горами русская земля. Сегодня песен нет. Поселок тих. За околицей на равнине наши палатки. Сверху глядит Орион».

В Урумчи Рерих связался с советским консулом Быстровым. Вскоре пришло разрешение на въезд в Советскую Россию, подписанное наркомом иностранных дел Г.В. Чичериным. Рерих оставил консулу на хранение свой дневник и завещание. Он не был уверен, что экспедиция благополучно дойдет до советской границы. В случае гибели экспедиции все ее имущество и картины переходили советскому правительству. Из Урумчи экспедицию провожал советский консул и его сотрудники. На дорогах снова было неспокойно. Время от времени на гребнях гор появлялись всадники. Они что-то высматривали, но к каравану не приближались. Экспедиция продвигалась осторожно, высылая вперед разведчиков. Зорко следили за неизвестными всадниками. Нефритовые горы миновали благополучно. За ними появился Тарбогатай. На последнем китайском пограничном посту их особенно долго и придирчиво осматривали. Из-за этого пришлось заночевать. Взошла луна и залила, голубым светом окрестные горы. За ними, совсем близко, лежала граница родной страны.
В Урумчи Рерих связался с советским консулом Быстровым. Вскоре пришло разрешение на въезд в Советскую Россию, подписанное наркомом иностранных дел Г.В. Чичериным. Рерих оставил консулу на хранение свой дневник и завещание. Он не был уверен, что экспедиция благополучно дойдет до советской границы. В случае гибели экспедиции все ее имущество и картины переходили советскому правительству. Из Урумчи экспедицию провожал советский консул и его сотрудники. На дорогах снова было неспокойно. Время от времени на гребнях гор появлялись всадники. Они что-то высматривали, но к каравану не приближались. Экспедиция продвигалась осторожно, высылая вперед разведчиков. Зорко следили за неизвестными всадниками. Нефритовые горы миновали благополучно. За ними появился Тарбогатай. На последнем китайском пограничном посту их особенно долго и придирчиво осматривали. Из-за этого пришлось заночевать. Взошла луна и залила, голубым светом окрестные горы. За ними, совсем близко, лежала граница родной страны.
А на следующий день: «Здравствуй, земля русская, в твоем новом уборе!» Навстречу прибывшему каравану вышел вежливый и подтянутый начальник погранзаставы. Красные звезды горели на фуражках пограничников. 29 мая 1926 года Центрально-азиатская экспедиция пересекла советскую границу в районе озера Зайсан. Первая встреча с людьми новой России ошеломила и обрадовала. «Приходят к нам вечером, до позднего часа толкуем о самых широких, о самых космических вопросах. Где же такая пограничная комендатура, где бы можно было бы говорить о космосе и мировой эволюции?! Радостно. Настоятельно просят показать завтра картины и потолковать еще. На каком пограничном посту будут так говорить и так мыслить!?

13 июня Рерихи прибыли в Москву. Николая Константиновича приняли два наркома: Г.В. Чичерин и А.В. Луначарский.

Георгий Васильевич Чичерин, русский революционер, советский дипломат, нарком иностранных дел РСФСР и СССР

Анатолий Васильевич Луначарский, русский и советский государственный деятель, писатель, переводчик, публицист, критик, искусствовед, первый нарком просвещения РСФСР.

Оба проявили большой интерес к экспедиции, детально расспрашивали о пройденном пути, обещали поддержку. Из Москвы двинулись через всю страну к Алтаю. Николай Константинович воочию увидел, как изменила революция Россию. Никакие трудности и сложности, которые переживала в те годы страна, не заслонили от него ни пафоса созидания, ни строительства новой культуры, ни формирования нового сознания, свободного от предрассудков.

В Хотане у Рерихов появилось знаменитое письмо Махатм для передачи Советскому правительству и ларец с гималайской землёй на могилу «Махатмы Ленина». Все дары, включая несколько картин и книгу «Общину» (1926), Рерих вручил лично наркому Чичерину в июне 1926 года, а тот передал их в Институт Ленина. Монгольское издание книги «Общины» (1926), одной из книг Агни-Йоги, содержало частые упоминания о Ленине и проводились параллели между коммунистической общиной и буддийской.  Также в Хотане 5 октября 1925 года художник задумал картину «Гора Ленина», которая хранится сейчас в Нижегородском музее изобразительных искусств. На картине чётко прорисован легко узнаваемый образ Ленина. Позже Рерих переименовал картину в «Явление срока», однако в Москве она фигурировала под своим первоначальным названием, о чём в дарственной Рерих собственной рукой написал: «Гора Ленина». Послание не было принято руководством СССР, более того, оно вызвало негативную реакцию. Текст его был опубликован только спустя почти 40 лет в журнале «Международная жизнь» (№1 за 1965 г.).

Н.К.Рерих. Явление срока (Гора Ленина) 1927

Летом 1926 года экспедиция прибыла на Алтай. Здесь только совсем недавно отгремела гражданская война. Белогвардейские части откатывались на Алтай из Сибири, пытаясь укрыться в горах. Их ликвидация была драматической и кровавой. «Все носит следы гражданской войны, – отметил Рерих. – Здесь, на Чуйском тракте засадою был уничтожен красный полк. На вершине лежат красные комиссары. Много могил по путям, и около них растет новая густая трава».

В своем экспедиционном дневнике Николай Константинович писал о кооперативах, новых машинах, о хозяйственном значении Алтая. «Эта строительная хозяйственность – нетронутые недра, радиоактивность, травы выше всадника, лес, скотоводство, гремящие реки, зовущие к электрификации, все это придает Алтаю незабываемое значение».

Староверческое село Верхний Уймон стало штаб-квартирой экспедиции. Рерихи поселились в доме Вахрамея Атаманова, который согласился быть их проводником.

Атаманов Варфоломей (Вахрамей) Семенович и Рерих Николай Константинович

Они собирали минералы, интересовались целебными травами, обследовали древние курганы, любовались наскальными рисунками. Внимание-художника неизменно приковывали белоснежная гора Белуха и легенды, связанные с нею. Легенды эти были таинственны и загадочны. В них сквозило что-то недосказанное и запретное. Отзвуки необычных событий, намеки на великих странников, слухи о тайных местах в горах и, наконец, рассказы о чудесной стране Беловодье – все это сплеталось в причудливые узоры народной фантазии и полузабытой реальности.

Н.К. Рерих. Ойрот – вестник Белого Бурхана. 1925

Рерих искал следы этой реальности, которые давали о себе знать самым неожиданным образом. «В светлице рядом на стене написана красная чаша. Откуда? У ворот сидит белый пес. Пришел с нами. Откуда? Белый Бурхан есть ли он Будда или иной символ? В области Ак-кема следы радиоактивности. Вода в Ак-кеме молочно-белая. Чистое беловодье. Через Ак-кем проходит пятидесятая широта». Кажется, что сведения, сообщенные Рерихом, носят отрывочный характер. Но знания, приобретенные художником в долгом путешествии, позволяют ему связывать воедино разрозненные факты. Староверческое Беловодье и буддийская Шамбала – источник один. Извечная мечта человека о стране справедливости. Алтайский Белый Бурхан напоминает индийского Будду. Может быть, он когда-то проходил по Алтаю? Ведь Алтай и Гималаи – единая горная система. Бесконечны ходы неизведанных пещер. «От Тибета через Куньлунь, через Алтын-таг, через Турфан, «длинное ухо» знает о тайных ходах. Сколько людей спаслись в этих ходах и пещерах! И явь стала сказкой. Так же как черный аконит Гималаев превратился в жар-цвет»… А несколько позже он скажет: «О снеговых вершинах Белухи свидетельствуют снега Гималаев». Так возникал замысел книги о Центрально-азиатской экспедиции «Алтай – Гималаи».

Н.К. Рерих. Монгольский цам. 1928

19 августа 1926 года экспедиция двинулась через Бийск на Улан-Удэ, оттуда в Монголию. Урга, столица Монголии, стояла на равнине, окруженной горами. Сверкали золоченые крыши буддийских храмов. На площади города скакали всадники революционной армии. Марширующие отряды проходили по узким улицам. Иногда солдаты пели.

Чанг Шамбалин Дайн.
Северной Шамбалы война.
Умрем в этой войне,
Чтобы родиться вновь
Витязями Владыки Шамбалы.

Н.К. Рерих. Великий Всадник (Ригден-Джапо – Владыка Шамбалы). 1927

Николай Константинович узнал, что песню написал вождь монгольской революции Сухэ-Батор. В этой песне древняя легенда как бы слилась с тем революционным динамизмом, который охватил старинный город. Сверкнула еще одна грань реальности. Художник подарил правительству новой Монголии свою картину. Картина называлась «Великий всадник» («Ригден Джапо. Владыка Шамбалы»). Полотно напоминало жизнь самой Монголии. В ней слились воедино традиционное и новое. В алых облаках по небу мчался всадник на красном коне. Всадник трубил в раковину, и лицо его было похоже на храмовую маску. Впереди него, как вестники Грядущего, летели красные птицы.

Здесь, в Урге, предстояло решить, каким путем идти на Тибет. Дороги из Монголии были ненадежны. В степях и горах пограничных районов на караваны нападали воинственные тибетские племена и шайки бродячих разбойников. Пржевальский и Козлов шли из Урги на Тибет через горы Гурбун, Сайхан, Алашань. Теперь этот путь был закрыт. Оставалась караванная дорога на Юмбейсе-Аньси. Информация об этой дороге была крайне скупа. Не выбора не было. Перед выходом на Тибет предстояло пополнить состав экспедиции, набрать надежных проводников. Часть снаряжения Рерих получил из запасов, которые были оставлены в Урге экспедицией Козлова.

Н.К.Рерих. Твердыня (Лхаса). 1947

Пока шла подготовка, Николай Константинович налаживал связи с Лхасой. Загадочный и далекий город стоял где-то там за монгольскими степями, пустыней Гоби, Гималайскими хребтами. Торговый караван повез письма из Урги в Лхасу. Ответ прибыл через три месяца. Центрально-азиатской экспедиции Рериха разрешили войти в Тибет и посетить Лхасу. Но Рерих знал, что в священном городе ведут себя не всегда логично. Незадолго до этого в Лхасу не пропустили русского путешественника Козлова, имевшего личное приглашение далай-ламы.

В апреле 1927 года экспедиция покинула Ургу и направилась к реке Тола. С трудностями, но без особых приключений добрались до пустыни Гоби. Она не была похожа на Такламакан. В Гоби не было давящей беспощадности. Дорога, шедшая через Гоби, была пустынна. За все время пути они встретили несколько подозрительных всадников и китайский караван. За Аньси пополнили запасы продовольствия и двинулись к Цайдаму. У Шарагола экспедиционный лагерь смыло селевым потоком. Погибли некоторые коллекции и часть экспедиционного имущества.

За время дальнейшего пути происходили разные события, но одно из них запомнилось Николаю Константиновичу больше всех. В один из дней в лагере появился всадник. «Его золототканное одеяние, новая желтая шапка с красными кистями были необыкновенны. Он быстро вошел в первую попавшуюся палатку, оказавшуюся палаткой доктора, и начал спешно говорить нам, что он друг, что на перевале Нейджи нас ждут 50 враждебных всадников. Он советует идти осторожно и выслать передовые дозоры. Так же быстро, как вошел, он вышел и ускакал, не называя своего имени».

Н.К. Рерих. Цайдам. 1944

Переход через Цайдам начался 19 августа. Экспедиция продвигалась поi короткому, еще не известному пути. Цайдам был покрыт соляными болотами. Пришлось идти по ненадежной соляной корке. Переход продолжался и ночью. Останавливаться было нельзя. И только на следующее утро вновь начались пески. Вдали синели горы, за которыми был Тибет. Экспедиция вошла на территорию племени голоков, которые не подчинялись ни китайскому губернатору, ни Лхасе. Голоки появились в первом же ущелье. Вестник в золототканном кафтане сказал правду. Экспедицию ждала засада. Караван остановился, дожидаясь, когда подтянутся идущие сзади. К противнику были направлены парламентеры. Вид вооружённого каравана охладил пыл нападающих. С криками и гиканьем они исчезли в утреннем тумане. Был уже сентябрь, и Тибет встретил экспедицию буранами и мокрым снегом. Караван поднялся на перевал Танг-ла. Оттуда открылся вид на Тибетское нагорье. От горизонта до горизонта тянулись снежные хребты, похожие на волны застывшего моря. Воздух был сухим и разряженным. Когда экспедиция вошла в долину Шенди, ее остановил отряд тибетских солдат.

Центрально-азиатская экспедиция вернулась в Индию в 1928 году. В конце этого года Рерихи поселились в Западных Гималаях в долине Кулу. Там же ими был организован Институт гималайских исследований. Институт назвали «Урусвати» – «Свет Утренней звезды». В кедровой роще, где расположились здания Института, началась обработка материалов и коллекций, собранных во время экспедиции.

Пожалуй, ни одна из известных нам экспедиций не была снабжена таким количеством первоклассного художественного материала, как экспедиция Рериха. Картины, написанные выдающимся художником как во время Центрально-азиатской экспедиции, так и после нее, не были прямой иллюстрацией пройденного маршрута, какими обычно бывают экспедиционные зарисовки или фотографии. Рериховские полотна не только дополняли собранный экспедицией материал, но и являлись самостоятельной частью этого материала, без которой он оказался бы неполным и незавершенным. Кистью написавшего эти полотна водила рука не только художника, поддающегося свободному полету фантазии и прихотям вдохновения, но и точная рука ученого. И тот, и другой словно слились в одном человеке. Художник давал в картинах научную информацию, а ученый обладал художественным прозрением и интуицией.
Об одной из таких картин крупнейший советский археолог академик А.П. Окладников писал: «Что касается бронзового и железного веков, то картина Н.К. Рериха «Меч Гесера» археологически точно воспроизводит наскальный рисунок, послуживший прототипом для нее, и позволяет провести определенную датировку. Это характерный меч или кинжал эпохи плиточных могил. Такие кинжалы нередко встречаются за Байкалом и в Монголии на тех же оленных камнях, как важнейшее оружие древнего воина второй и первой половины первого тысячелетия до нашей эры».

Н.К. Рерих. Меч Гэсэра. 1932

На картинах Рериха мы не найдем подробного и систематического отображения всех деталей пройденного пути. Скорее, мы видим на них какие-то культурно-исторические моменты или своеобразные вехи, которые Рерих считал важными для себя и привлекал к ним внимание других. Эти вехи шагали из картины в картину, образуя стройную, но загадочную цепочку событий, мест, людей, памятников, сюжетов малоизвестных легенд и сказаний. Горы, выписанные кистью великого мастера, составляли неотъемлемую часть многих полотен и как бы сами по себе тоже являлись вехой.

Этот странный и необычный «метод вех», которыми Рерих так неожиданно метил Время и Пространство, явно присутствовал и в его экспедиционных дневниках. Именно по этой причине и «Алтай – Гималаи» и «Сердце Азии» не были похожи на путевые заметки и записи других путешественников. При первом взгляде они производили впечатление какой-то отрывочности и даже разбросанности. Воедино этот материал связывала авторская концепция, которая присутствовала где-то в глубине его композиционной постройки. Для анализа исторической концепции Рериха важное значение имеет ряд его высказываний, определяющих подход художника к исследованию самого культурно-исторического материала. «Никакой музей, – записал Рерих в одном из своих экспедиционных дневников, – никакая книга не дадут права изображать Азию и всякие другие страны, если вы не видели их собственными глазами, если на месте не сделали хотя бы памятных заметок. Убедительность, это магическое качество творчества, необъяснимое словами, создается лишь наслоением истинных впечатлений действительности. Горы везде горы, вода всюду вода, небо везде небо, люди везде люди. Но тем не менее, если вы будете, сидя в Альпах, изображать Гималаи, что-то несказуемое, убедительное будет отсутствовать».

«Истинные впечатления действительности» лежали в основе всего творчества Рериха. Они уводили его от традиционных исторических схем, от устоявшихся в науке многолетних предрассудков. «Главная наша задача, – писал он, – изучать факты честно. Мы должны почитать науку как истинное знание, без предпосылок, ханжества, суеверия, но с уважением и мужеством». Путь отрицания существующих фактов и явлений Рерих справедливо считал самым неплодотворным в науке и видел в этом признак невежества. Такое научное невежество нередко преграждало путь открытию, а иногда и становлению целой области науки. «Все должно быть выслушано и принято. Безразлично, в какой одежде или в каком иероглифе принесется осколок знания».

Н.К. Рерих. Тень Учителя. Тибет. 1932

Маршрут Центрально-азиатской экспедиции пролегал по землям древнейших культур Азии. Каждая из этих культур уже представляла огромное поле для исследования. Рерих не углублялся в исследование конкретных особенностей какой-либо отдельной культуры, а искал то, что связывало многие культуры во Времени и Пространстве. Он искал общее, а не частное, сходство, а не различие. Его интересовали широкие проблемы путей культурного взаимодействия различных народов, механизм преемственности в формировании многослойных традиционных культур и, наконец, поиск древнейших источников, создававших целые культурные общности. Иными словами, Рерих вел свои исследования в широких границах длительных и сложных процессов, созидавших культурно-историческую общность человечества в целом. Вехи, которые он расставил в своих картинах и экспедиционных дневниках, были вехами этих процессов. Выявить точный концептуальный смысл вех можно было, только пройдя маршрутом экспедиции.
Как ученого и как художника Рериха волновал вопрос об общем источнике древних культур Индии и России. Он искал этот источник и обнаружил немало его следов. Это обстоятельство в свою очередь дало ему возможность шире посмотреть на проблемы культурной общности ряда народов. «Гигантские ступы буддизма – погребальные памятники, обнесенные оградою, те же курганы всех веков и народов. Курганы Упсалы в Швеции, русские курганы Волхова на пути к Новгороду, степные курганы скифов, обнесенные камнями, говорят легенду тех же торжественных сожжений, которые описал искусный арабский гость Ибн-Фадлан». В развалинах древних индуистских храмов Кашмира Рерих увидел отчетливые следы романского стиля, связанного с поздними кочевниками-аланами. В красочных женских костюмах Ладака он обнаружил, что расшитая шелковая накидка напоминает византийскую, а высокие шапки похожи на шапки русских бояр. Ладакские металлические пряжки, укрепленные на правом плече, повторяли скандинавские фибулы. На базарах Кашгара Рерих увидел сундуки раннего Ренессанса, а в степях Джунгарии вновь вспомнил русскую старину. Его поразил костюм киргизских всадников. «Киргизы скачут на белых лошадях. На головах стеганые цветные шишаки – точь-в-точь как древние куаки русских воинов. На макушке пучок перьев филина. На руке иногда сокол с колпачком на глазах. Получается группа, входящая и в XII, и в XV века». Русское средневековье смешивалось в степях Джунгарии со скифской древностью. И Рерих пришел к выводу, что сходства в культурах разных народов больше, чем различий. «И наш оптимизм, – отмечал он в связи с этим, – не является результатом далеких снов, но есть результат изучения дюжин стран и широкого контакта с различными народами, с совершенно различной психологией. И, в конце концов, несмотря на эти различия, они едины».

Это единство объединяло не только страны Азии, но и различные континенты: Азию и Европу, Азию и Америку. В рериховской интерпретации путей, развития «непреходящих» элементов культуры не оставалось места ни для европоцентризма, ни для извечного противопоставления Запада Востоку. Он поставил свою веху на динамичном мире ранних кочевников, которые переплели судьбы Востока и Запада и содействовали их усиленному культурному взаимодействию. Этот мир начал оформляться где-то на рубеже первого и второго тысячелетий до нашей эры. Рерих нашел следы ранних кочевников в Гималаях, в пустыне Гоби, в Джунгарских степях, на Алтае. Ему были известны результаты раскопок в южно-русских степях, в Сибири и Монголии. В отличие от многих ученых того времени, считавших кочевников косными и отрицательно влиявшими на ход мировой истории, он отметил их ; важнейшую роль в этой истории. Культурное взаимодействие ранних кочевников с оседлыми странами, происходившее в противоречивых формах, тем не менее оказалось мощным творческим импульсом, создавшим новые качества культур, новые необычные формы в искусстве, такие как известный всему миру скифский «звериный стиль».

Выделяя исторический динамизм как один из «непреходящих» долгодействующих факторов в истории планеты, Николай Константинович искал подтверждения этому в самых ранних периодах ее истории. Поэтому его всегда влекли древние миграции народов как фактор широкого культурного взаимодействия. На этих миграциях он поставил свою очередную веху. След «этих миграций в древности отмечали петроглифы, загадочные мегалиты, древние погребения. На скалах Алтая, Монголии, Ладака, китайского Туркестана были высечены круторогие горные козлы, лучники, пляшущие фигурки. Рерих протянул нить этих петроглифов до Скандинавии, Венгрии и даже Америки. Некоторые из этих петроглифов он датировал периодом неолита. Время показало, что он был прав.

Н.К. Рерих. Песнь о Шамбале. Танг-Ла. 1943

Экспедиция открыла в Тибете неизвестные до этого мегалитические памятники. Они повторяли конструкцию и облик мегалитов Франции и Англии. Древние пути народов связывали Восток с Западом, Азию с Европой и Америкой.

«Вдохновенный иероглиф» рериховских вех был поставлен не только на памятниках материальной культуры. Фольклор, духовное наследие народов, был тоже отмечен ими. В богатейшем фольклорном наследии Азии Pepих обратил наше внимание на те легенды и сказания, где нашли свое отражение нравственные устремления народов. Устремления к справедливости, к лучшему будущему, к торжеству добра над злом. Это были «непреходящие» темы фольклора. Николай Константинович обогатил наши знания азиатского фольклора народными сказаниями о Майтрейе, будущем Будде – освободителе угнетенных и униженных, новыми версиями легенд о подвигах героя Гесер-хана и, наконец, целым циклом малоизвестных сказаний о заповедной стране Шамбале и Беловодье. Стране, где существует мудрое и справедливое устройство жизни и где обитают учителя добра, носители знания, необходимого для лучшего будущего народов.

Н.К. Рерих. Знамя Грядущего. 1925

Коллективный опыт народа, нравственный и эстетический, заключенный в его фольклоре, в его культурных традициях, являлся, с точки зрения Peриха, одной из важных движущих сил на пути культурно-исторической эволюции человечества. Поэтому этот опыт нуждался в научном осмысливании, строгом выявлении реальности, стоящей за красочными, а иногда и просто фантастическими образами мифов, сказаний и легенд. «Так многое забытое должно быть вновь открыто и благожелательно истолковано языком современности», – писал он в одном из своих очерков. Проникая в культурную традицию различных народов, осмысливая ее с точки зрения будущего, Рерих отметил ее взаимодействие с социальными и политическими моментами современной ему Азии. Он был одним из первых, кто выявил влияние этой культурной традиции на освободительное движение таких стран, как Монголия, Китай, Индия. Николай Константинович обратил внимание на традиционные формы этого движения, на переплетение в нем культурных традиций прошлого и текущих социальных и политических целей. Такую веху, связанную с традиционной культурой, трудно переоценить.

Многие культурно-исторические вехи, поставленные Рерихом во время Центрально-азиатской экспедиции и после, являлись сами по себе открытиями. Каждая из них несла и несет в себе большие возможности глубинных научных исследований, связанных с изучением Времени, Пространства и Человека. Диалектический метод, которым пользовался Рерих как историк, прогрессивные устремления позволяют нам считать его одним из крупнейших мыслителей и ученых нашего века. Он указал на ряд важных направлений в исторической науке, которые потом получили дальнейшее развитие. В определении этих направлений сыграли свою роль и рериховский дар научного предвидения, и его точная интуиция, и выношенная в течение всей жизни концепция, в основе которой лежала глубоко осознаваемая будущая солнечная действительность планеты.

Описание особенностей Центрально-азиатской экспедиции было бы неполным без упоминания еще одной из них и не менее важной, чем предыдущие. С этой особенностью сталкиваешься буквально в первые же часы пребывания на маршруте рериховской экспедиции. Сталкиваешься с красотой. Весь путь экспедиции был красив.

Дневники участников экспедиции:

Рерих Н.К. Алтай-Гималаи.
Рерих Н.К. Сердце Азии. — Нью-Йорк: Алатас, 1929.
Рерих Ю.Н. По тропам Срединной Азии. — Хабаровское книжное издательство, 1982. — 304 с.
Рерих Е.И. Дневники за 1924-1928 гг.
Рябинин Н.К. Развенчанный Тибет. 1928. Подлинные дневники экспедиции Н. К. Рериха. — Амрита-Урал, 1996. — 736 с. — ISBN 5-86667-025-9.
Декроа Н. (Кордашевский Н.В.). С экспедицией Н. К. Рериха по Центральной Азии. — СПб.: Дмитрий Буланин, 1999.
Современный Тибет. Миссия Николая Рериха. Экспедиционный дневник П.К.Портнягина // Ариаварта. — 1998. — (№ 2).
Фосдик З. Г. Мои учителя. По страницам дневника. 1922-1934. — Сфера, 2002. — 800 с. — ISBN 5-93975-081-8.