Эволюция понимания культурного наследия — история и современность: региональный аспект


ЭВОЛЮЦИЯ ПОНИМАНИЯ КУЛЬТУРНОГО НАСЛЕДИЯ — ИСТОРИЯ И СОВРЕМЕННОСТЬ: РЕГИОНАЛЬНЫЙ АСПЕКТ
А. А. Мазенкова

Тюменская государственная академия культуры, искусств и социальных технологий

Аннотация научной статьи по философии, этике, религиоведению, автор научной работы — Мазенкова Анна Алексеевна

В статье рассмотрена эволюция понимания культурного наследия со времён античности и до сегодняшнего дня. Иллюстрируются подходы современных и зарубежных авторов. Проанализированы качественные характеристики системы наследия Тюменского региона дореволюционного, советского и постсоветского периода.

В статье рассмотрена эволюция понимания культурного наследия со времён античности и до сегодняшнего дня. Иллюстрируются подходы современных и зарубежных авторов. Проанализированы качественные характеристики системы наследия Тюменского региона дореволюционного, советского и постсоветского периода.

При определении понятия «культурное наследие» следует обратиться к этимологии термина, а также к рассмотрению близких ему категорий. Термину «наследие» (heritage) этимологически наиболее близко понятие «наследство». Первоначально под этим термином понималась собственность, которую кто-либо унаследовал или имел право наследовать. У Цицерона находим чёткое определение: «Наследство есть имущество, которое после чьей-либо смерти к кому-то переходит по праву». И всё-таки этого недостаточно, добавлено еще: «…кроме того, что отказано по завещанию или удержано во владении» [22, 62]. Наследование имущества заключает в себе смысл сохранения и приумножения, проявляющий себя в особых отношениях людей.

Передача наследства издревле осуществлялась, как и в новое и новейшее время, на основании завещания: «Ещё во времена Гая familia, id est patrimonium (то есть наследство), передавалось по завещанию» [23, 73]. Это выражение было придумано римлянами для обозначения нового общественного организма, глава которого был господином жены, детей и некоторого числа рабов, обладая в силу римской отцовской власти правом распоряжаться жизнью и смертью всех этих подчинённых ему лиц.

«Наследие» как термин широко употреблялось со времён средневековья применительно к имуществу: «Стремились захватить его наследие, каждые для своей выгоды…» [3, 156]. «Наследие» в данном случае является синонимом наследства.

Круг понятий, связанных с культурным наследием, отражает эволюцию объекта исследования. Способность преемственности (культуры) как наследования рассмотрена в работах Аристотеля и Ж. Руссо применительно к монархическому правлению, Б. Паскаля, Т. Гоббса, А. Белого, Н. А. Бердяева, В. С. Соловьёва — по отношению к религии. В. Эрн трактовал культуру как «солидарную преемственность творчества». Преемственность, соотнесённая с актом прошлого, исследована И. Кантом. Важнейшую роль в понятийном осмыслении преемственности сыграли взгляды Г. Гегеля, который сформулировал тезис об объективной необходимости реализации принципа преемственности в процессе поступательного развития общества. Противопоставив диалектическое отрицание метафизическому, Г. Гегель обосновал вывод о закономерности преемственности в процессе утраты невостребованных элементов культуры. И. Гердер отмечал, что трансляция социокультурного опыта осуществляется посредством механизма преемственности.

Понятие «наследие» как термин широко употреблялось со времён средневековья и позднее применительно к имуществу, семье, местности, классу, нации, государству, философским воззрениям и культуре, что отражено в работах отечественных и зарубежных мыслителей разных эпох. Это такие авторы, как С. Боэций, Т. Гоббс, Д. Дидро, Г. Гегель, Ф. Ницше, Ф. Энгельс, О. Шпенглер, Н. А. Бердяев, С. Н. Булгаков, А. И. Герцен, Н. Я. Данилевский, П. Б. Струве, В. С. Соловьёв, И. А. Ильин, В. Н. Лосский, П. И. Новгородцев, В. В. Розанов, Ф. А. Степун, Н. С. Трубецкой, П. А. Флоренский, Г. В. Флоровский, С. Л. Франк, А. С. Хомяков, В. Ф. Эрн, Г. Г. Шпет, Л. И. Шестов, Б. Н. Чичерин, П. Я. Чаадаев.

Со временем значение термина расширилось: наследие стало толковаться как культурные традиции и человеческие ценности, унаследованные человечеством в силу приобщённости к семье, местности, классу, нации, государству и т. п. В новое время и позднее термин «наследие» часто употреблялся по отношению к философским воззрениям: «…наследие всех философов и жрецов, которые «исправляли» человечество» [16, 588]; а также к эпохам, народностям и культурам: «В основе нации всегда лежит культурная общность в прошлом, настоящем и будущем, общее культурное наследие, общая культурная работа, общие культурные чаяния» [18, 475]. Наследие предполагает долг перед предками сохранять ими созданное, а перед потомками поддерживать традиционные ценности, которые придадут смысл и значимость их жизни. И, если наследство является особой реальностью, преимущественно материальной (имущество), которая наследуется, то есть передается от отцов (предков) потомкам, которую следует хранить и приумножать: «.личность обязана сама заботиться о наиболее справедливом и правильном употреблении её имущества после её смерти.» [20, 136], то наследие предполагает традицию наследования духовного опыта в не меньшей степени, чем материального.

К проблеме традиции, определению её сущностного смысла в разные периоды обращались зарубежные и отечественные авторы. Герменевтические аспекты традиции присутствуют в сочинениях Ф. Шлейермахера, В. Дильтея, Х. Гадамера, М. Хайдеггера, Г. Г. Шпета. Социокультурные аспекты традиции отражены в исследованиях Г. Гегеля, И. Гердера, В. Дильтея, Э. Гуссерля, М. Вебера, Дж. Фрэзера, Э. Тайлора, Н. Я. Данилевского. Традиция как религиозная составляющая рассмотрена в работах К. Сен-Симона, Т. Мальтуса, С. Кьеркегора, Л. Фейербаха, В. С. Соловьёва, И. А. Ильина, П. А. Флоренского. Историко-философский анализ традиции отражают исследования А. Тойнби, О. Шпенглера, Е. Шацкого, Н. Я. Данилевского, Г. П. Федотова. Культурологические аспекты традиции освещаются в работах И. Гёте, В. Дильтея, И. Хейзинга, Д. С. Лихачёва, В. Библера, К. Ясперса.

Сам термин «культурное наследие», появившийся сравнительно недавно, в 70-х годах ХХ века, часто отожествляется с рядом близких по смыслу понятий. В первую очередь это традиция, «наследие — традиции, обычаи, явления культуры, быта и т. п., получаемые от предыдущих эпох.» [29]. Причём сущностью традиции является опыт. Так, В. Дильтей отмечал, что регулярное повторение отдельных опытов индивидуумов приводит в итоге к ряду обобщений, которые, в конечном счёте, и составляют культурную традицию: «Опыт жизни лежит в основе всего, что мы называем обычаем, традицией» [9, 218]. То есть традиция составляет ценный опыт, который преемствуется последующими поколениями. Г. Гегель в качестве основного механизма реализации принципа преемственности признает традицию: «…что мы представляем собою обязано своим существованием традиции, которая сохранила и передала нам всё, что произвели предшествующие поколения» [6, 218].

Так же и у И. Г. Гердера традиция — это основной накопитель и транслятор стандартизированного человеческого опыта, а традиция традиций — письменность: «Где существует человек, там существует и традиция.» [7, 63]. Фактически, традиции — это аналог «культурных текстов», существующих зачастую в устной (фольклорной) форме и аккумулирующих в себе всю совокупность норм и образцов социально рекомендованного поведения, сложившиеся формы социальной организации, регуляции и коммуникации, нравы, обычаи и ритуалы. Традиции касаются как практико-действенной области жизни людей, так и интеллектуально-образной сферы их бытия. Следовательно, традиция является связующей нитью между прошлым и будущим: «.традиция бесконечно шире и глубже, ибо предметом передачи является весь опыт человечества, и, кроме того, передаётся этот опыт не из рук в руки непременно, а иногда через головы нескольких поколений, иногда же через века и тысячелетия» [24, 98].

Можно говорить о научных, религиозных, моральных, национальных, трудовых и других традициях. Говоря о традиции, Н. Бердяев отмечал: «.традиция же должна быть и универсальной, и национальной, — тогда лишь она плодотворна для культуры» [18, 28]. Каждая традиция имеет отношение к отечеству, стране, государству, народу, к его развитию и сохранению: «.что отечество — это совокупность традиций и наследие народа, что это часть почвы нашей планеты, что это место, где живут, обеспечивая удовлетворение необходимых потребностей» [17, 792]. Отсюда её универсализм, имеющий национальную и/или территориальную окраску.

Изучение культурного наследия имеет глубокие философские традиции. Логика современного понимания культурного наследия формировалась постепенно, сначала в форме размышлений о культуре вообще, и только затем культурное наследие выделяется в качестве самостоятельного объекта исследования.

Ближе к современности, наследие рассматривается, прежде всего, как явление культуры.

Так, согласно Н. Я. Данилевскому: «… науки и искусства составляют драгоценнейшее наследие, оставляемое после себя культурно-историческими типами.» [8, 108-109].

Соотношение культурного наследия и культуры в философии культуры трактуется неоднозначно. Отождествление понятий «наследие», «традиция» и «культура» прослеживается в работах А. Кребера, К. Клакхона, Р. Линтона, Р. Лоуи, Р. Парка, Э. Берджесса, Дж. Мура и др. Концепция понимания культурного наследия как «пережитка» культуры, который тормозит общественное развитие, была разработана Л. Кшивицким и К. Добровольским, которые отмечали, что ряд явлений культуры, доставшихся от предыдущих поколений, ничему не служат и являются «необъяснимым абсурдом», другие же получают рациональное, но совершенно новое объяснение в современности. Позиция понимания культурного наследия как «остатка», части культуры, обладающего ценностью для последующих поколений, разделялась С. Оссовским, Б. Суходольским, М. Головиньским, Э. Гуссерлем и др.

В начале ХХ века появляются первые работы зарубежных авторов, посвящённые охране культурного наследия, из которых наиболее известны труды П. Клеменса, Г. Г. Дехьо и М. Дворжака. Большой интерес представляют современные зарубежные концепции культурного наследия, которые представлены тремя направлениями.

Идеологические стереотипы, сложность и многомерность самого культурного наследия привели к тому, что сегодня нет единой трактовки этого явления. Подходы отечественных и зарубежных авторов существенно отличаются. А. В. Лисицкий [13] пришёл к выводу, что на сегодняшний день зарубежные концепции «прошлого в настоящем» представлены тремя направлениями: во-первых, это постмодернистское направление, включающее множество исследовательских подходов и методологий. Среди представителей этого направления К. Уолш, П. Фоу-лер, Г. Эшворт и П. Ларкхэм, Р. Сэмуэл, Г. Клир, К. Линч, Д. Ловенталь, Р. Лэйтон, К. Холторф. Они раскрывают роль культурного наследия в постиндустриальном мире. В целом речь идёт о необходимости более широкого применения маркетинга прошлого в современной западной индустрии развлечения и о способах осуществления менеджмента культурных ресурсов.

Во-вторых, теория превалирования политико-идеологических факторов или «идеологическая гипотеза». Сторонники этого направления — М. Леоне, К. Тилли, М. Шанкс, Р. Бартес, Дж. Оруэл [25, 26, 27, 28] — критикуют продвижение «буржуазной мифологии человека», лежащей зачастую в основе современной концепции восприятия наследия как элемента капиталистической идеологии. В работах предпринимается попытка критического осмысления прошлого с идеологических, политических позиций.

В-третьих, теория коммодификации («товаризации») наследия, объясняющая сущность процесса превращения физического культурного или исторического ресурса в товар или продукт с помощью теории маркетинга и являющаяся одной из наиболее эффективных и значимых фундаментальных основ современного менеджмента наследия (менеджмента культурных ресурсов). Представители данной теории — М. Драгилевич-Шешич, Дж. Карман, Г. Клир, В. Липе полагают, что наследие можно понимать как товар, который проходит все стадии производства от сырья до потребителя. В наиболее полном виде концепция изложена Г. Эшвортом. Согласно его теории, история — это простая запись, фиксация прошлого различными видами носителей, пусть даже и материальными, наследие же — это современный продукт, товар, целенаправленно созданный из «подручных» физических исторических культурных ресурсов для удовлетворения определённых нужд потребителя в ходе современного потребления.

В отечественной практике культурное наследие характеризуется с помощью близких ему по сути категорий, таких как традиция, ценность, памятник, культурный текст и т. д. В целом, имеющиеся трактовки культурного наследия можно условно подразделить на 3 группы:

1. Определения, в которых наследие понимается, прежде всего, как информационно-культурный феномен. Главное в них, это акцент на информационную составляющую наследия.

2. Определения, демонстрирующие взгляд на наследие с точки зрения правовых и имущественных отношений в обществе. Для этой группы определений характерно скрупулёзное исследование внутреннего состава наследия, но при этом отсутствует характеристика роли культурного наследия как фактора социально-экономической жизни, объекта политики, то есть системы всех внешних взаимосвязей.

3. Определения, акцентирующие внимание на перспективах использования историко-культурного наследия в качестве ресурса экономического развития [10; 24-25].

Данные подходы не являются взаимоисключающими, они лишь характеризуют различные аспекты культурного наследия.

Информационная составляющая наследия подчеркнута Ю. М. Лотманом [15]. Так, Ю. М. Лотман предложил концепцию культурного текста как генератора смыслов, которая позволяет более глубоко проанализировать понятие «наследие» во всём многообразии его социокультурных взаимосвязей. Культурное наследие обладает качеством культурного текста. Культурный текст выполняет ряд функций. Во-первых, такой текст выполняет социально-коммуникативную функцию общения адресата и адресанта. Во-вторых, культурный текст является коллективной культурной памятью: он имеет способность к непрерывному пополнению информацией, к актуализации одних аспектов этой информации и временному или полному забвению других. В-третьих, текст актуализирует определённые стороны личности самого адресата, т. е. выступает в роли медиатора, помогающего перестройке личности читателя. Культурные тексты имеют тенденцию переходить из одного культурного контекста в другой, при этом актуализируются прежде скрытые аспекты его кодирующей системы. Смысл наследия в данном случае, не в том, что оно собой представляет, а в том как его прочитывают люди, как оно ими воспринимается и каково его значение в актуальной культуре.

Ю. М. Лотман отмечал принципиальную разницу в отношении компонентов наследия к понятиям времени: «.каждое новое изобретение сдаёт предшествующие в музей» [15, 615], но подобное отношение распространяется, скорее, на технологическую составляющую культуры. В отношении же компонентов наследия, действует иная схема, а именно «семиотические аспекты культуры., развиваются скорее по законам, напоминающим законы памяти, при которых прошедшее не уничтожается и не уходит в небытие, а, подвергаясь отбору и сложному кодированию, переходит на хранение, с тем чтобы при определенных условиях заявить о себе» [15, 615]. Другой источник этой противоречивости — наличие альтернатив в развитии общества, выбор которых требует согласования со сложившимися устоями. В этих условиях переосмыслению подвергается само понятие «культурное наследие», составляющие его элементы, понимание его роли и ценности в современной культуре. Итак, многое зависит от изначального понимания наследия.

С. П. Мамонтов делает акцент на перспективах использования наследия прошлого и определяет культурное наследие как: «…сохраняющуюся во времени совокупность общественных отношений, материальных и духовных ценностей прошлых эпох, подлежащих критическому осмыслению, совершенствованию и использованию в интересах поступательного развития человечества» [12, 115-116]. Культурное наследие характеризуется не как нечто статичное, неизменное, а как динамически изменяющаяся во времени и пространстве система.

Позиция Э. Б. Баллера и А. И. Кравченко близка пониманию наследия как трансформирующейся системы. Э. Б. Баллером культурное наследие рассмотрено как: совокупность результатов материального и духовного производства прошлых исторических эпох, а в более узком смысле — сумма доставшихся человечеству от прошлых эпох культурных ценностей, подлежащих критической оценке и пересмотру, развитию и использованию в контексте конкретно-исторических задач современности, в соответствии с критериями социального прогресса» [1, 56]. Согласно А. И. Кравченко, «культурное наследие -это часть материальной и духовной культуры, созданная прошлыми поколениями, выдержавшая испытание временем и передающаяся следующим поколениям как нечто ценное и почитаемое» [11, 282]. По мнению автора, культурным наследием является то, что соответствует некоему идеалу (ценности, идее, парадигме) в соответствии с той или иной исторической оценкой.

Д. С. Лихачёв в проекте Декларации прав культуры определяет культурное наследие как: форму закрепления и передачи совокупного духовного опыта человечества. К культурному наследию, согласно Декларации, относятся: язык, идеалы, традиции, обычаи, обряды, праздники, памятные даты, фольклор, народные промыслы и ремёсла, произведения искусства, музейные, архивные и библиотечные фонды, коллекции, рукописи, письма, книги, личные архивы, памятники археологии, науки и искусства, памятные здания, сооружения и другие предметы, обладающие историко-культурной ценностью» [14, 3]. Понятие «культурное наследие» выявляется через детальный перечень объектов. Схожее понимание культурного наследия у К. Хоруженко, который выделяет следующие компоненты культурно-исторического наследия: язык, идеалы, традиции, обряды, обычаи, праздники, памятные даты, фольклор, народные промыслы и ремёсла; произведения искусства, музейные, архивные и библиотечные фонды, коллекции, рукописи, письма, личные архивы; памятники архитектуры, науки и искусства, памятные знаки, сооружения, ансамбли, достопримечательные места и другие значимые свидетельства исторического прошлого. Культурно-историческое наследие, по его мнению, представляет собой «духовный «запасник» и одновременно источник, благодаря которому развивается современная культура» [21, 456].

Н. Е. Кулешова к культурному наследию относит следующее: общественно признанные материальные и духовные ценности, сохраняемые обществом для поддержания социальной и этнической идентичности и для передачи последующим поколениям» [19, 8]. Близко понимание наследия Ю. М. Ведениным, где автор характеризует культурное наследие как систему: «…материальных и интеллектуально-духовных ценностей, созданных и сбережённых предыдущими поколениями и представляющими исключительную важность для сохранения культурного и природного генофонда Земли и для её дальнейшего развития» [4, 98]. Ю. М. Веденин относит к культурному наследию не только и не столько отдельные архитектурные и историко-мемориальные объекты, археологические памятники, сколько эстетические и духовные ценности, запечатленные в книгах, обычаях и обрядах, традиционных формах хозяйствования и природопользования. То есть культурным наследием является то, что наиболее ярко и самобытно отражает историю развития культуры, то, что рассматривается как общемировое и национальное достояние.

В конце XIX — начале ХХ века в России в основу изучения культурного наследия положен прагматизм новейшего времени — признание полезности культурного наследия для поступательного развития культуры. Демократизация общества дала возможность открыто обсуждать вопросы сохранения наследия на страницах газет, специальных и литературно-художественных журналов. Вопросы спасения объектов старины от вандализма были поставлены И. Э. Грабарем, А. Н. Бенуа, И. Е. Бондаренко, П. Б. Барановским и др. Проблемы охраны и сохранения культурного наследия становятся предметом оживлённых дискуссий в среде учёных и заинтересованных общественных групп.

В середине ХХ века богатейший российский опыт изучения и сохранения культурного наследия дореволюционного периода был представлен некой абстрактной схемой и почти не анализировался. Обобщающими работами, посвящёнными этому периоду, стали статьи А. М. Разгона в 5070-е годы ХХ века, в которых на основе обширного материала дана картина охраны российских древностей с XVIII века до революционных событий 1917 года. Наиболее изученными в истории культурного наследия являются первые послереволюционные годы — период интенсивный и плодотворный, хотя и противоречивый. В это время ещё не существовало жесткого идеологического давления на сферу культуры, которое отчётливо появилось позже, начиная с середины 20-х гг. ХХ века.

Теоретические изыскания учёных послереволюционного периода во многом опирались на полевые исследования (археологические раскопки, экспедиции и др.). Ими руководили такие учреждения, как ГАИМК, ЦГРМ, крупные музеи. Но объём этих работ неуклонно снижался из-за отсутствия финансирования. Для этого этапа характерно массовое открытие объектов церковной архитектуры средневековья и изучение их вне религиозного контекста. Именно в этот период, рассматривая архитектурные объекты как исторические источники, учёные серьёзно обсуждали проблему их датировки, пытаясь связать историю строительства храмов и монастырей с общей историей России. Эти исследования положили начало формированию сравнительно-исторического метода в исследовании архитектурных объектов наследия. В послевоенные годы Н. Н. Воронин, отстаивая сложившийся комплексный метод изучения объектов наследия, рассматривал их как источники разноплановой информации — сугубо технологической (конструкция, система фундаментов, кладка стен, опор и перекрытий), художественной (отражающей художественные вкусы общества), сведений об объекте как об элементе социальной топографии города (размещение объекта в городской среде). Комплексный метод изучения объектов культурного наследия, формировавшийся на протяжении нескольких десятилетий, на современном этапе является одним из приоритетных. Среди исследователей, работавших и работающих в этом направлении, П. А. Раппопорт, В. Л. Янин, Г. М. Штендер, В. Д. Белецкий и др.

Работа по созданию научной и методологической базы культурного наследия и по упорядочению знаний в этой области была проведена автором учебного пособия «Введение в памятниковедение» П. В. Боярским в 90-е годы. Им отмечены недостатки существующей эмпирической классификации памятников, необходимость дальнейшей разработки понятийно-терминологического аппарата, классификации памятников и единой методологии для их отбора, изучения и описания. Также П. М. Боярским была поднята проблема памятника как источника информации, определён объект научной дисциплины, названной автором «памятниковедением». Разработки П. М. Боярского весьма существенны для развития методологии культурного наследия. Вместе с тем, во-первых, П. М. Боярский рассматривает сферу деятельности, связанную только с сохранением памятников, хотя название «памятниковедение» позволяет охватить более широкую парадигму; во-вторых, перспективы развития и функционирования такой науки изначально ограничены самой концепцией — пониманием культурного наследия лишь как комплекса различных памятников.

Заслуживают также внимания исследования В. Р. Рокитянского. В их основе лежит уже ставшая традиционной концепция культурного наследия как совокупности объектов. Им выделена проблема критериев отбора материалов для сохранения объектов наследия, бесспорный интерес представляет тезис «наследие — то, что сознательно сохраняется» и попытки вывести смысл этого понятия как функционального соотношения тех объектов, которые относят к наследию, с социальными проектами.

В настоящее время объекты культурного наследия глубоко изучаются специалистами на основе более совершенной по сравнению с предшествующим периодом методики, основанной на естественнонаучном и гуманитарном знании различных фундаментальных и прикладных наук. Междисциплинарность является характерной особенностью большинства современных исследований в сфере культурного наследия.

Вопросы исторического измерения культурного наследия находятся в поле интересов Е. Н. Селезнёвой, которая, структурировав культурное наследие, отмечала, что его следует рассматривать как процесс освоения многомерного социокультурного опыта: необходимого «набора» точек зрения на мир, представлений, символов, традиций, стереотипов и образцов деятельности. Они позволяют отрефлексировать видение мира, присущее данному конкретному социуму, удостоверить чувство культурной идентичности (референции) стране, государству, нации, конфессиональной, региональной или какой-либо иной социальной общности, а также уточнить ролевые идентичности, сформировать гражданское и национальное самосознание.

Новый подход к переосмыслению феномена наследия во многом связан с разработками Российского НИИ культурного и природного наследия, учреждённого в 1992 году Д. С. Лихачёвым в соответствии с Конвенцией ЮНЕСКО. Среди учёных Института — Ю. М. Веденин, П. М. Шульгин, Р. Ф. Туровский, В. П. Максаковский, Ю. Л. Мазуров и др. Прагматичное отношение к наследию обусловило необходимость замены унифицирующей системы управления на специализированную, соответствующую особенностям деятельности в сфере культурного наследия. Необходимость такой замены и является логическим обоснованием территориального подхода. За единицу охраны в концепции культурного ландшафта берётся не памятник или ансамбль, как было ранее, а территория. Уникальные территории составляют каркас региональных систем культурного наследия. Это могут быть природные резерваты, исторические города, национальные и региональные парки. Выявленные и изученные историко-культурные объекты, находящиеся на таких территориях, исторические ландшафты, среда, в которой они существуют, определяют культурную политику, направленную не только на сохранение наследия, но и на возрождение культурного потенциала территории (местных образовательных традиций, специализированного программного туризма, системы традиционных ремесел и промыслов и др.). Под охраной находятся не только отдельные объекты культурного наследия, но и окружающая их исторически сформированная среда. Понятие «среда» охватывает не только материальные элементы и их пространственные связи, но и поведенческие акты, способы жизнедеятельности, т. е. в содержание этого понятия включается и сам человек.

Ю. А. Веденин проводит специфическую классификацию культурного наследия по возможным подходам отношения к нему. Автор выделяет три возможных подхода к культурному наследию: а) генетический (наследие как носитель исторической памяти, определяющей сохранение самобытности национальной или региональной культуры); б) экологический (наследие как основа устойчивого развития общества и биосферы); в) географический (наследие как основа сохранения культурного и природного разнообразия мира, страны, отдельных регионов, этносов, групп населения) [5]. В основе этих подходов лежит представление о наследии как о фундаментальной категории, которая определяет возможность формирования самобытного, устойчивого и разнообразного культурно-ландшафтного пространства.

Наследие территорий Тюменской области также возможно рассмотреть с позиций культурного ландшафтоведения. Качественными характеристиками системы наследия Тюменского региона дореволюционного периода являются: просвещение, интерес к истории края, творчество, меценатство, научный интерес к культурным ценностям, развитие промышленности, окончательное формирование градостроительной структуры городов региона. Города юга Тюменской области Тюмень, Тобольск, Ишим, Ялуторовск, имеющие статус исторических, но утратившие его в 2010 году (за исключением г. Тобольска), определили генетический, экологический и географический подходы к культурному наследию региона. В исторических городах и поселениях охраняются не только отдельные памятники градостроительства, но и архитектурные ансамбли, образцы исторической застройки, исторические ландшафты и даже исторические функции. Формирование наследия культурного ландшафта Тюменской области связано с изменением ценностной парадигмы, идеологии страны в целом и определено тремя периодами: дореволюционным, советским и современным (демократическим).

Своеобразие облика городов региона определяется наличием в каждом из них таких характерных черт, как выразительность общего силуэта и панорамы города, необычная топография, особая живописность городских улиц и ландшафта, самобытность объектов древнего зодчества, местные художественные, строительные, национальные и конфессиональные традиции. Субъектами системы наследия в этот период являлись преимущественно общественные объединения, инициативные группы и отдельные личности -представители купечества, интеллигенция. Первые театры, учебные заведения, церкви были созданы во многом благодаря представителям местной интеллигенции. Можно утверждать, что в дореволюционный период в регионе происходило формирование социокультурных систем и утверждение ценностей этих систем. Приоритет принадлежит ценностям религиозным. Это проявлялось в масштабной культовой застройке, функционировании иконописных школ и духовных училищ. Объекты культового строительства, предметы религиозного назначения сегодня в первую очередь подлежат государственной охране и, как правило, имеют статус объектов федерального значения. Система экономики закрепила свои ценности в развитии промышленности, торговле, бытовом хозяйствовании. Но приоритет принадлежал ценностям религиозным. Религиозные ценности способствовали формированию исторической градостроительной структуры ландшафтов, доминантой которых являлась система культовых сооружений.

Традиции населения также формировались на конфессиональной основе. Развитие региона осуществлялось благодаря благотворительности и меценатству, в основе которых лежат духовные ценности: милосердие, помощь нуждающимся, соборность. Следовательно, регион дореволюционного периода развивался в соответствии с религиозными ценностями, основой которых была нравственность.

Переломным бифуркационным этапом в развитии страны становятся революционные события 1917 года и Гражданская война. В связи с этим изменились и исторические функции сибирских городов, они становятся сосредоточением административной и военной власти. Так, город Тобольск утратил свое значение как центр Тобольской епархии, начался внутренний распад единого до сих пор канонического пространства. Это сопровождалось утратой сложившихся традиций, прежде всего религиозных, и общим культурным спадом. Выдвинув лозунг о строительстве нового мира на развалинах старого, новая власть приступила к планомерному уничтожению многих элементов культурного наследия дореволюционного периода. Начало советского периода ознаменовали события, которые привели к уничтожению «старой», дореволюционной системы культурного наследия: масштабные гонения на церковь и священнослужителей, массовое физическое уничтожение объектов культового назначения и нерациональное их использование, репрессии и гонения на интеллигенцию и купечество. Пресечены благотворительность и меценатство как направления деятельности, способствующие развитию культуры региона, расхищаются музейные и частные коллекции. Была разрушена дореволюционная система образовательных учреждений: училища, гимназии, церковноприходские школы. Деятельность таких субъектов наследия, как музеи, несколько раз приостанавливалась. Экспозиции формировались под строгим контролем заинтересованных государственных структур в соответствии с «планами партии» и «трудового народа».

Генеральная линия в отношении культурного наследия основывалась на принципах советской системы и была обозначена как сохранение и эффективное использование памятников в интересах коммунистического строительства. Приоритет отдавался объектам, в которых были воплощены события октября 1917 года, Гражданской и Великой Отечественной войн, трудовые подвиги рабочего класса, колхозного крестьянства и интеллигенции, братская дружба народов, героическая борьба советского народа за построение коммунизма и т. д.

Система «культурное наследие» региона переживала не лучшие времена. Государственная охрана наследия носит централизованный характер. В республиканском масштабе организуются губернские и уездные подотделы, комиссии по изъятию ценностей, отделы архитектуры. Расхищение и расформирование экспозиций музеев региона и закрытие храмов и монастырей продолжалось вплоть до начала Великой Отечественной войны. Появлялись новые ценности, отвечающие взглядам новой власти. Это отражалось в возведении монументов и переименовании улиц в честь вождей революции (Ленина, Орджоникидзе, Дзержинского и т.д.), в вехах «новой истории» (Восьмое марта, Коммунаров, 25-е Октября, Коммунистическая и др.). В историческом названии улиц изначально «читалось» развитие городов, история представителей наиболее уважаемых семей, улицы носили названия представителей местного купечества (Текутьевская, Иконникова, Шешукова и др.), названия
церквей (Благовещенская, Спасская, Ильинская, Монастырская и др.). В соответствии с утверждением новых ценностей происходило развитие музейной, театральной, выставочной деятельности в регионе. Формируется сеть образовательных учреждений светского типа. Утверждается новая система ценностей, связанная, в основном, с революционным движением и строительством советской республики, то есть ценности этого периода носят политический оттенок.

Деятельность музеев регулировалась рядом постановлений правительства СССР и РСФСР. В целом, перед краеведческими музеями стояла задача всестороннего изучения края, сбора и показа музейных материалов с целью распространения знаний среди широких масс населения и коммунистического воспитания трудящихся и мобилизация их на решение хозяйственно-политических задач, воспитания советского патриотизма, любви к Советской Родине и к своему краю. Широкое распространение получили тематико-экспозиционные планы по темам экспозиций, отражающим историю края после Октябрьской революции. Позднее, в связи с открытием нефтяных и газовых месторождений на севере области у региональных музеев появляется новое направление в деятельности, что отражается и на экспонировании: «Нефтяная жемчужина Сибири», «Первооткрыватели Севера», «Макет нефтяной вышки», «Палатка геолога-первопроходца» и т. д. Изменение статуса региона способствовало развитию множества образовательных учреждений. Можно утверждать, что вторая половина ХХ века возродила регион, но уже на новом ценностном уровне. Регион становится сырьевым краем, богатым природными ресурсами (пушнина, леса, рыба, месторождения нефти и газа). Если дореволюционный этап во многом характеризуют религиозные ценности, то советский период, в особенности послевоенный, характеризуют ценности экономические.

Послевоенный период часто сравнивают с первыми колонизациями края. Рост населения спровоцировал массовую хаотичную застройку на территории исторических городов региона. Это привело к утрате исторического облика в 7090-е годы ХХ века исторических городов. Старую деревянную застройку «выжигали», в результате чего потеряно множество «жемчужин» деревянного зодчества еще дореволюционной России.

Характеристикой советского периода является разрушение дореволюционной системы культурного наследия, что проявлялось в массовом разрушении объектов наследия, в иррациональном их использовании, в искажении исторической планировочной структуры городов региона и, в конечном счете, в «привитии» и утверждении новых ценностей, основанных на идеологии правящей элиты. Управление наследием региона носит централизованный характер. Характерной особенностью периода является также и то, что в советский период на территории Тюменского региона не создано ни одного архитектурного объекта, который мог бы пополнить реестр объектов культурного наследия России. Но, в то же время, в монументальном искусстве сделано достаточно много, появились монументы, скульптурные группы, отражающие революционную борьбу, события, связанные с Великой Отечественной войной, возведены мемориалы в честь вождей революции.

Можно утверждать, что данный период для Тюменского региона проходит в соответствии с ценностями экономическими, но направляемыми и регулируемыми политическими взглядами и установками.

Постсоветсткий период, или период демократических перемен, в регионе обернулся качественными преобразованиями в системе наследия. Гласность и начало демократических реформ стали причинами постепенного разрушения жёстких идеологических рамок, следствием чего явилось расширение круга охраняемых объектов наследия. В сфере наследия менялись научные и общественные приоритеты: узкая группа исторических объектов, связанная с революционным наследием, социалистическим строительством, уступила место объектам более широкого исторического, художественного диапазона.

Современное состояние региона характеризуется вхождением России в период капиталистического развития. Культурная жизнь региона находится в состоянии динамического развития. Начало периода можно характеризовать как хаос в развитии социокультурных систем. Системы реформируются, изменяются их функции, происходит «переоценка ценностей». Резко сокращается финансирование в сфере культуры. Ощущается острая нехватка средств на первоочередные меры по сохранению объектов культурного наследия. Но, в то же время, восстановлено дореволюционное право религиозных ценностей на существование. Это проявлялось в конце 80-х — начале 90-х гг. в реставрации и открытии храмов еще дореволюционной постройки, открытии духовных школ и училищ, строительстве новых культовых сооружений. Помимо возрождения традиций православной культуры учитывались и интересы представителей иных конфессий, восстанавливались и возводились заново синагоги, мечети, кирхи, костёлы по всему региону.

Тюменская область издревле была многоконфессиональной и многонациональной территорией. Культурная политика в Тюменской области направлена на реализацию государственных гарантий культурной идентификации проживающих на территории региона национальностей. Учреждение центров национальных культур способствует культурной консолидации различных этнических групп, развитию и трансляции традиционной культуры национальностей, населяющих регион. Областные, окружные, городские и районные центры национальных культур ведут информационно-методическую, художественно-зрелищную, досугово-концертную деятельность, объединяют творчество профессиональных и любительских коллективов. Укреплению межнациональных связей способствует ежегодный областной фестиваль «Мост Дружбы», который стал поистине праздником всех народов, живущих в Тюменском регионе.

Ценности постсоветского (демократического) периода, обусловленные становлением рыночной экономикой имеют ряд противоречий с традициями, обычаями, нравственными ценностями, менталитетом всех наций и народностей, проживающих в России. Экономическая система дореволюционной России базировалась на нравственных основаниях, данных религией. В современный же период экономика утратила прежние духовные основы, но приобрела такие качества, как корысть, наживу, обман, нечистоплотность. Это характеризует начало постсоветского периода. Частные капиталы открывают возможность для индивидуального творчества, для диалога государства и общества в сфере культурной деятельности. Появляются возможности для индивидуального, общественного содействия и участия в культуросохраняющей практике на добровольной основе.

Близость, а иногда и отожествление понятий «наследие», «традиция», «памятник» укоренилось в сознании исторически. Не имеет смысла сохранять, то, что не обладает ценностью. А ценности подвержены трансформации, они не неизменны. Идеологические воззрения, научные концепции и сам феномен времени создают почву для изменения оценки наследия, его переоценки. Но что есть ценность наследия? В чём она заключается? Бесспорно в информации, именно она является наиболее существенным и поистине неисчерпаемым ресурсом наследия. Сам объект лишь форма, если наследие материально и вещественно, содержание и суть наследия — в его хранимой исторической информации, и именно этот ресурс неисчерпаем.

БИБЛИОГРАФИЧЕСКИЙ СПИСОК

1. Баллер Э. А. Социальный прогресс и культурное наследие / Э. А. Баллер. — М.: Наука, 1987. — 225 с.
2. Бердяев Н.А. Философия свободного духа / Н.А. Бердяев. — М.: Республика, 1994. — 480 с.
3. Боэций С. Утешение философией и другие трактаты: философия от античности до современности [Электронный ресурс] / С. Боэций. — Электрон. дан. -М.: Директмедиа Паблишинг, 2003. — Т. 9. — 180 с.
4. Веденин Ю. А. Современные проблемы сохранения наследия / Ю. А. Веденин // Культурное и природное наследие в региональной политике: тез. докл. Респуб. науч.-практ. конф. — Ставрополь: Изд-во СГУ, 1997. — С. 96-105.
5. Веденин Ю. А. Основные положения современной концепции по управлению культурным и природным наследием / Ю. А. Веденин, П. М. Шульгин // Наследие и современность: информ. сб. — М.: Изд-во Ин-та культ. и прир. наследия. — 2002. — Вып. 10. — С. 9-25.
6. Гегель Г. Философия истории: философия от античности до современности [Электронный ресурс] / Г. Гегель — Электрон. дан. — М.: Директмедиа Паблишинг, 2003. — Т. 9. — 886 с.
7. Гердер И. Г. Идеи к философии истории человечества / И. Г. Гердер. — М.: Наука, 1977. — 703 с.
8. Данилевский Н. Я. Россия и Европа. Взгляд на культурные и политические отношения славянского мира к германо-романскому / Н. Я. Данилевский. — М.: Прогресс, 1991.- 245 с.
9. Дильтей В. Типы мировоззрения и обнаружение их в мировоззренческих системах / пер. Г. А. Котляра и С. И. Гессена // Культурология XX век: антология — М.: Юрист, 1995. — 703 с., С. 213-255.
10. Копсергенова А. А. Культурное наследие: философские аспекты анализа : дис. .канд. филос. наук / А. А. Копсергенова. — Ставрополь, 2008. — 184 с.
11. Кравченко А. И. Культурология: словарь / А. И. Кравченко. — М.: Академический проект, 2000. — 671 с.
12. Культурное наследие Российского государства: прошлое и современность, ученые и политики об историческом и культурном достоянии / сост. А. Н. Кирпичников. — СПб.: Вести, 2000. — 189 с.
13. Лисицкий А. В. Культурное наследие как ресурс устойчивого развития : дис. .канд. культурологии / А. В. Лисицкий. — М., 2004. — 151 с.
14. Лихачев Д. С. Декларация прав культуры и её международное значение : статья из сборника «Университетские встречи» // Наука и жизнь. — 2006. — № 2. — С. 23-37.
15. Лотман Ю. М. Семиосфера / Ю. М. Лотман. -СПб.: Искусство — СПБ, 2001. — 704 с.
16. Ницше Ф. Сочинения : в 2 т. Т. 2 / сост., ред. К. А. Свасьяна. — М.: Мысль, 1997. — 829 с.
17. Новгородцев П. И. Об общественном идеале: философия от античности до современности [Электронный ресурс] / П. И. Новгородцев. — Электрон. дан. -М.: Директмедиа Паблишинг, 2003. — Т. 9. — 1032 с.
18. Струве П. Б. Patriótica: Политика, культура, религия, социализм / сост. В. Н. Жукова. — М.: Республика, 1997. — 527 с.
19. Управление культурными ландшафтами и иными объектами историко-культурного наследия в национальных парках / М. Е. Кулешова. — М.: Центр дикой природы, 2002. — 46 с.
20. Франк С. Л. Духовные основы общества: философия от античности до современности [Электронный ресурс] / Л. С. Франк. — Электрон. дан. — М.: Директме-диа Паблишинг, 2003. — Т. 9. — 398 с.
21. Хоруженко К. М. Культурология: энциклопедический словарь / К. М. Хоруженко. — Ростов-на-Дону: Феникс, 1997. — 640 с.
22. Цицерон М. Т. Эстетика: Трактаты. Речи. Письма / М. Т. Цицерон. — М.: Ладомир, 1994. — С. 62.
23. Энгельс Ф. Происхождение семьи, частной собственности и государства / Ф. Энгельс. — М.: Госполитиздат, 1952. — 192 с.
24. Эрн В. Ф. Сочинения [Электронный ресурс] / В. Ф. Эрн. — Электрон. дан. — М.: Правда, 1991. — 576 с. — 1 электрон. опт. диск (CD-ROM).
25. Shanks Michael and Christopher Tilley. Ideology, Symbolic Power, and Ritual Communication: A Reinterpretation of Neolithic Mortuary Practices // I. Hodder (ed.) Symbolic and Structural Archaeology.
— Cambridge: Cambridge University Press, 1982. -Р. 129-154.
26. Shanks Michael and Christopher Tilley. Social Theory and Archaeology. — Cambridge: Polity, 1987.
27. Shanks Michael and Ian Hodder. Processual, postprocessual and interpretive archaeologies // I. Hodder, M. Shanks, A. Alexandri, V. Buchli, J. Carman, J. Last and, G. Lucas (eds). Interpreting Archaeology. Finding meaning in the past. — London: Routledge, 1995. — Р. 3-29.
28. Tilley Christopher. Interpreting material culture // I. Hodder (ed.) The Meanings of Things. — London: Routledge, 1989. — Р. 185-194.
29. Музейная энциклопедия [Электронный ресурс] / Сектор Российской музейной энциклопедии при участии Сети Культурного Наследия: дизайн и программирование ЗАО «Интернет». — 2002. Режим доступа: www.museum.ru.

Мазенкова Анна Алексеевна — кандидат философских наук, доцент кафедры менеджмента туризма и гостиничного бизнеса Тюменской государственной академии культуры, искусств и социальных технологий.

Журнал
Национальные приоритеты России
2013